«Женский Ван Гог»: выставка Кати Медведевой в Москве глазами искусствоведа

Сегодня художнице 88 лет, и в сюжетах ее картин нет ни личных трагедий, ни повествования о непростой судьбе. За долгую жизнь они воплотились в чистоту и тепло, которое излучает каждое ее произведение. О жизни Кати Медведевой, которую иногда сравнивают с Анри Руссо и называют «женским Ван Гогом», мы поговорили с коллекционером и искусствоведом Анной Айвазян — передаем слово.

Родившись в 1937 году, Медведева прошла через множество социальных ролей. Воспитывалась в детском доме, работала ткачихой, реквизитором в театре. Живопись пришла в ее жизнь не как профессия, а как необходимость — внезапно и неотвратимо. Ее творческая практика — не попытка воссоздать реальность, а интуитивное ее преобразование. Эти работы не иллюстрируют, а создают собственную мифопоэтику. Как писал Пикассо: «Мне понадобилась вся жизнь, чтобы научиться рисовать как ребенок». Медведева пришла к этому состоянию сразу, минуя условности и без сожаления пропустив этап «Рафаэля».

Почему она появилась именно в России? Может быть, потому что почва здесь богата на самородков, на тех, кто ломает каноны, просто потому что не знал, что они существуют. Ответ кроется в сочетании: непредсказуемость ее появления, неподдельная эмоциональность, полная отстраненность от культурной «позы» и харизма самой художницы. В отличие от многих других представителей наива, ее творчество не выглядит как эстетическая стратегия. Это живопись, минующая фильтры сознания.

Важным событием в череде «юбилейных» выставок Кати Медведевой стала экспозиция «Таинство», открывшаяся 1 апреля 2025 года. Галерист Анастасия Постригай собрала в своем зале около 20 живописных работ, которые она относит к направлению «исцеляющего искусства» — и это определение оказалось необычайно точным.

Появление самой художницы на вернисаже, ее неспешные комментарии к картинам, воспоминания о цвете, фигурах, встречах — все это добавило выставке эффект личной мифологии.

В какой-то момент 88-летняя художница, отбросив трость, с неожиданной легкостью устремилась к экспозиции. Она начала движение вдоль стен, словно вбирая в себя воздух прошлых десятилетий. Ее взгляд блуждал по холстам — внимательный, удивленный. Она останавливалась у отдельных работ, будто заново всматриваясь в прожитое.

После вступительного слова гости выстроились в очередь, чтобы подписать каталоги. Катя делала это не машинально, а внимательно, ловя реплики гостей, вступая в разговор, реагируя на отклики. Ее подпись превращалась в высказывание. Тема предыдущей выставки в Музее декоративно-прикладного искусства — «Вселенная Кати Медведевой» — на этих страницах трансформировалась в личное послание: «От Вселенной и Кати на пороге». Этот автограф становился продолжением ее живописи — еще одним способом быть рядом.

На вернисаже в Postrigay Gallery 88-летняя Катя не только тепло пообщалась с гостями, но и внимательно изучила другие выставки, представленные в пространстве Cube Moscow. Она останавливалась перед живописными работами, всматривалась, размышляла вслух. Особенно долго она задержалась у работ Натальи Ситниковой в галерее Kultproekt: «Абстракция! Вот это сильные вещи. Мои работы — это скорее подпевки… А они — барабан, они гремят», — произнесла она с искренним восхищением.

Этот жест художницы — всматривающейся, открытой, отзывчивой — стал финальной метафорой самой выставки: искусство Кати не замкнуто в себе. Оно смотрит. Оно слушает. Оно продолжает удивляться. А вместе с ним — и мы.

История Кати Медведевой — это редкий случай, когда художник «извне» оказывается в самом центре внимания. В 1980-е ее работы неожиданно попадают в поле зрения профессиональной среды: искусствоведы, кураторы, коллекционеры видят в них то, что трудно симулировать — абсолютную искренность. Эта «непрофессиональность» становится знаком качества.

Сложно говорить о наиве в применении к Медведевой в его привычных границах. Ее картины — не просто визуальные рассказы, лишенные академической софистики, они — формы откровения. Здесь нет расчета, нет дистанции между автором и изображением. Каждая работа — это эмоциональный выброс, в котором соединяются архетипы иконописи, автобиографический опыт и интуитивное владение визуальной риторикой. Ее фигуры, словно вырезанные из внутреннего сна, не имеют авторской позиции в привычном смысле — они есть, они происходят на глазах у зрителя.

При всей стилистической близости к другим представителям наивного искусства, Медведева принципиально иная. В ее живописи — напряженный баланс между светлой непосредственностью и травматичной памятью. Эти работы вызывают одновременно улыбку и внутреннюю дрожь. Отсюда — универсальность ее восприятия: ее одинаково тонко чувствуют и дети, и знатоки.

Ее биография — часть образа. Катя — фигура мифологизированная, но не мифическая: настоящая. Она не художник по профессии — она художник по природе. Это делает ее ближе к зрителю и одновременно возвышает до статуса живой легенды.

Немалую роль в ее успехе сыграл и контекст открытия. Ее творчество было замечено и поддержано влиятельными коллекционерами и художниками. Высоко оценивал ее искусство Марк Шагал. Ее новые работы всегда раскуплены, за ними выстраивается очередь, и нужно заслужить доверие, чтобы стать обладателем лучших. Распределение ее картин между частными и корпоративными коллекциями — и в России, и за ее пределами — только усиливает этот эффект. Этот институциональный интерес — не вопрос одного лишь вкуса, а признание ее статуса как одного из самых ярких и самобытных голосов в постсоветском художественном поле.

Катя Медведева — не просто представитель наивного искусства. Она его предел, его искомая точка, в которой сливаются интуиция, память, миф и голос. Именно потому о ней продолжают говорить, ее продолжают собирать, а перед ее работами — замирать. Это живопись, которая не объясняется. Она просто происходит.