Сайт использует cookie-файлы. Оставаясь на сайте, вы даете свое согласие на обработку персональных данных в порядке, указанном в Политике конфиденциальности.

Художница Варвара Выборова: «Творчество — это очень интуитивный процесс»

Главный редактор INTRO Полина Гераскина буквально одним глазом заглянула в святую святых — мастерскую Варвары Выборовой в Петербурге. Расспросила художницу о проделанном пути, переходе от академизма к свободному творчеству, рутине и диковинках, найденных на блошиных рынках.
Предлагаем для начала сделать пролог к вашей творческой карьере. С чего все начиналось? В какой момент вы решили связать свою жизнь с искусством?
Мои родители художники-иконописцы, поэтому с детства мы с сестрой бывали на выставках в Москве, Петербурге, а также в европейских городах. В нашем доме всегда было много книг об искусстве, но в школьные годы я этого стеснялась: мне казалось, что мы какие-то странные. Сейчас это смешно, а тогда было проблемой.

В отличие от сестры, рисовать я начала не очень рано — лет в 13. Попробовать вдохновила нелюбовь к фортепиано — лишь бы не ходить на занятия. Так и затянуло.

Меня впечатляло творчество Ван Гога и Мориса Утрилло — они были первыми, кому я подражала. Я выбирала самые маленькие кисти, чтобы делать мазки, как у Ван Гога. Иногда приходилось даже подрезать ворс, за что меня ругал папа.

Несколько лет я училась в художественной школе, затем в училище, а потом поступила в академию художеств. Перед поступлением я год была вольнослушателем.
Вы окончили Санкт-Петербургскую академию художеств. Как проходит путь художника от академических работ до поиска собственного почерка? В какой момент этап «как правильно» трансформируется в «как я вижу и чувствую»?
В академии мне повезло с преподавателями и однокурсниками. Я очень благодарна своему первому педагогу Дарье Александровне Коллеговой. Не знаю каким образом, но она перевернула мое отношение к живописи. Правда, в те годы я не особо это ощущала. На старших курсах я училась в свободной мастерской, где уже можно было развиваться в своем ключе, но все равно в академических рамках.

Благодаря этой относительной свободе я избежала тяжелого перехода к своему творчеству — все было плавно. Здорово самому решать, что хорошо, а что плохо. Да и в принципе нет «правильно» и «неправильно». Не стоит целенаправленно искать свой почерк. Почерк, стиль — это итог насмотренности, опыта, предпочтений на определенном этапе развития.

В последние годы я нахожусь под большим влиянием творчества Матисса, Бонара. Я не знаю, в какую сторону буду двигаться дальше. Можно что-то почувствовать и измениться за очень короткий срок.
Фото: Самария Нурулова
«Мне кажется, что творчество — очень интуитивный процесс. В моем случае точно»
Сегодня в современных арт-пространствах много минимализма, чего-то витиевато-концептуального, аскетичного. В ваших же работах — понятные формы и сюжеты, обилие насыщенных оттенков. Ваша живопись веет чем-то солнечным, уютным и действует (на меня точно!) как конфета от грусти. В этом ли ее суть?
Минимализм — это точно не про меня. Ни в жизни, ни в быту, ни в одежде, ни в творчестве. Я люблю предметы, драпировки, цветы — в этом всем я постоянно нахожу новые сюжеты. Может, поэтому мои любимые жанры — натюрморт и интерьер.

Если честно, я не знаю, в чем суть моей живописи. Можно сказать, что я довольно эгоистичный художник: я пишу то, что хочу. Вероятно, так и должно быть. Я благодарна, что у меня есть такая возможность, тем более если зрителю становится хорошо от моих работ.
Первая персональная выставка — это особое событие для художника или закономерная часть пути, данность? Какие чувства были у вас?
Первая персональная выставка — это абсолютно незабываемое впечатление. Для меня это было сравнимо с днем рождения, только в сто раз радостнее, хотя моя первая выставка была даже не в галерее, а в пространстве с магазинчиками, кафе и офисами. Тогда мне хотелось показать больше работ, но теперь я понимаю, что повесить все и сразу — не очень выигрышно для восприятия.

Увидеть свои работы не в мастерской, а со стороны, получить отклик — это очень важный момент. Я благодарна за эту возможность Анне Дейлиденас, основательнице галереи «Красный угол».
Должен ли художник заниматься исключительно творчеством или он может быть для себя всем: от маркетолога до арт-дилера? Или художник — это все же некий проект со своей спецификой, для публичного успеха и монетизации которого нужна команда?
Думаю, здесь нет одного универсального ответа для всех — мы очень разные. Некоторые могут исполнять несколько ролей и чувствовать себя комфортно. Зависит от человека — кто-то активный, кто-то не очень. Лично мне все это дается с большим трудом, я не самый организованный человек.

Иногда я месяцами не могу заставить себя выложить новые работы в соцсети. Уже больше года я не могу скинуть фотографии своему другу, чтобы он добавил их на мой сайт. Я очень признательна Анастасии Постригай за то, что она предложила мне стать резидентом ее галереи. Качественный союз галереи и художника идет на пользу обеим сторонам. Каждый получает возможность делать свою работу и не распыляться на множество функций.
Фото: Самария Нурулова
Чем сегодня измеряется успешность художника? Узнаваемостью? Количеством проданных работ?
Успешность уж точно не измеряется количеством проданных работ. Скорее участием в выставках в хороших галереях, музеях и престижных ярмарках, продажах известным коллекционерам. Тогда следствием становится рост стоимости работ.
У вас очень кинематографичный быт: дачные натюрморты с узорчатыми коврами и садовыми яблоками, деревянная мебель, медитативные виды из окон. Вы всегда стремились быть ближе к природе или все же в вас живет «человек города»?
Стремление быть ближе к природе появилось после длительного проживания в Петербурге. Все-таки я определенно не человек большого города. Я очень устаю от большого количества машин и людей. Моя мечта — постоянно жить за городом, но пока такой возможности нет.

Мы живем в зеленом районе, да и путь в мастерскую лежит через парк.  Петербург, безусловно, очень красив, но для меня в нем слишком мало зелени. Летом мне совершенно не хочется возвращаться с дачи, но гложет мысль, что мастерская простаивает без меня.

Слева направо: «Интерьер с Белочкой», 2025 г., (80х70, холст, масло); «Маша на даче», 2025 г., (80х60, холст, масло); «Гиацинт», 2025 г., (40х30, холст, масло)

Расскажите, как проходит ваш обычный день.
Мое утро начинается с молитвы и чтения главы из Евангелия. Далее следуют зарядка, упражнения для спины и завтрак, чаще всего сопровождающийся чтением книги. Надо сказать, что завтракать я могу часа два. После собираюсь, и мы с Белочкой (собака Варвары — прим. ред.) идем в мастерскую.

Я люблю свою рутину и не люблю торопиться. Опять же, я не очень организованный человек, за что постоянно себя ругаю. Прийти в мастерскую к 14 часам — уже хорошо. Порой могу приступить к работе только в 17 часов, и хватает меня ненадолго.

Придя в мастерскую, я настраиваюсь на рабочий лад, пью кофе, читаю книги, смотрю на незаконченные работы, которые висят на стене. Переодеваюсь, приступаю. Пишу обычно сразу несколько холстов — не могу долго писать один, так как теряю остроту восприятия.

Слева направо: «Боня у балкона», 2025 г., (130х100, холст, масло); «Натюрморт с синим ковром», 2025 г., (90х70, холст, масло)

Все зависит от настроения. Бывает такое, что меня весь день все раздражает. Пишу сперва одну картину, потом другую — ничего не получается.

Иногда пишу большой холст, и на глаза попадается сюжет для натюрморта, который я специально не ставила — сам получился: предметы создали какую-то композицию, Белочка интересно легла. Тогда я оставляю на время холст и переключаюсь на натюрморт. Стараюсь, чтобы под рукой всегда были чистые холсты.

После работы меня обычно встречает муж, мы пьем кофе или сразу идем домой. Ужинаем, часто смотрим кино, болтаем или каждый читает что-то свое.
Назовите и расскажите историю 2−3 самых необычных предметов в вашей мастерской.
Самый необычный предмет в моей мастерской — это ковер на стене, который мне на время дала подруга. Его ткала вручную ее прабабушка из Румынии для своего приданого.

Некоторые предметы я находила на помойке, например венский стул. Я очень люблю этажерки, жардиньерки, плюшевые советские скатерти и покрывала — их у меня целая коллекция.

Палитра у меня тоже с историей: еще во время учебы я нашла ее на нашей академической помойке. Думаю, ее выкинул китайский студент — они часто выкидывали неплохие вещи, даже краски. На одной стороне есть специальный противовес, который во время работы должен быть снизу, чтобы широкая часть палитры и зона для смешивания не перевешивали. Я не знала, что такое бывает, и подумала, что это площадка для белил. С тех пор я так и использую палитру неправильно, вверх ногами.
Одну из моих ваз сделал пациент реабилитационного отделения психиатрической больницы, в котором работает заведующей моя свекровь. Они делают классные вещи, особенно мне нравятся керамика и живопись.

Вообще, у меня много предметов с блошиных рынков разных городов — Амстердама, Парижа, Вильнюса. Есть и находки с Удельного рынка в Петербурге — моя мастерская находится недалеко от него. Например, высокая табуретка — на ней сидел продавец, но мне она так понравилась, что я купила ее.
Фото: Самария Нурулова, личный архив героя
Статьи раздела «Гедонизм»